Не Бог белых пятен

Предсказание Питера Хиггса[1] на днях получило подтверждение. Не обошлось и без серьезных возражений сомневающихся. Однако оно не напрасно было прославлено, это вдохновляющее вещество, из которого состоит современная наука награда для усердно работающей многие годы международной команды специалистов за интеллектуальную самоотдачу и научную доблесть.

Хиггсовский бозон окрестили «частицей бога», встревожив этим многих физиков, в том числе Питера Хиггса и Лоуренса Краусса[2]. Кроме того, последний, в своей статье для «Newsweek», возможно ненамеренно, дает новое толкование названию частицы: «Используя свой выдающийся разум и не без помощи искуснейших инструментов, люди только что, может быть, заметно продвинулись к тому, чтобы заменить метафизические рассуждения проверяемыми опытным путем знаниями. С этих пор, хиггсовская частица стала, по-видимому, более уместна, чем Бог». В свою очередь Краусс никуда не продвинулся, ведь его заявление также представляет собой не научное утверждение, а очередную метафизическую спекуляцию, в основе которой лежит смесь высокомерия и неверного представления о Боге.

Что имеет в виду Краусс под «уместнее, чем Бог?» Уместна к чему? В качестве ответа на вопрос о том, как работает Вселенная, хиггсовская частица, безусловно, уместней Бога. Другое дело вопрос о том, почему вообще существует Вселенная, в которой мы можем заниматься физикой элементарных частиц. Двигатель внутреннего сгорания, вероятно, будет лучшим, чем Генри Форд, ответом на вопросе о том, как работает автомобиль, но он ничего не скажет нам о том, откуда вообще появился автомобиль. Пренебрегая метафизикой, легко допустить ошибку в категориях, как это делает Краусс, спутав механизмы и/или законы с деятельностью агента.

Кажется, Краусс и не догадывается, что ни один разумный монотеист не принял бы его представление о Боге. Его «Бог» есть просто-напросто «Бог белых пятен», из разряда «Это нечто мне непонятно, значит, за этим стоит Бог». В итоге, Краусс, вслед за Дарвином и Хокингом[3], мыслит Бога как объяснение мира, конкурирующее с научным. Сходную ошибку допускает человек, считающий объяснение автомобиля Форд в терминах Генри Форда как его изобретателя и конструктора противопоставленным объяснению этой машины в категориях механизмов и законов. Господь Бог не является Богом белых пятен, он Бог всего целого.

И вправду, именно вера в разумного Создателя убедила великих первопроходцев: Галилея, Кеплера, Ньютона, Максвелла и Бэббиджа[4] в возможности научных исследований. К.С. Льюис выразил эту мысль следующим образом: «Люди обратились к науке, потому что предполагали существование закона в природе, a существование закона в природе предполагалось ими потому, что они верили в Создателя этого закона».

Мелвин Калвин, лауреат Нобелевской премии по химии, видит истоки важного для науки представления об упорядочении природы в следующем основополагающем заключении: «Вселенная подвластна единому Богу, а не является результатом совокупности прихотей множества богов, управляющих каждый своей областью по своим законам. Этот монотеистический взгляд, по-видимому, и стал исторической основой современной науки».

Несмотря на это, по мысли Лауренса Краусса, хиггсовский бозон «приблизит науку к полному избавлению от необходимости прибегать к различным сверхъестественным махинациям, начиная с вопроса о становлении Вселенной». Тем не менее, даже Исаак Ньютон не считал, что открытый им Закона всемирного тяготения освободит его от необходимости обращаться к Богу. Напротив, это изумительное открытие побудило ученого написать замечательный труд «Principia Mathematica», его magnum opus[5]. Который, как он надеялся, побудит мыслящего человека поверить в Бога.

По мере постижения математической структуры Вселенной, Ньютон все больше восхищался мудростью Создателя, а не начинал в ней сомневаться. Для каждого живого человека, не считая тех, кто по своей воле избрал слепоту, очевидно, что восхищение гениальностью Роллса и Роя будет возрастать одновременно с пониманием инженерии, разве это не естественно. Тем же образом, чем больше мы знаем о бозоне Хиггса, тем?

Более того, человек, который отказывается от Бога, пренебрежительно описывая деятельность Создателя в категориях «сверхъестественных махинаций», в то же время полагает, если я его правильно понимаю, что хиггсовское поле и есть то самое «ничто», из которого Вселенная сама себя создала (что содержит в себе внутренне противоречие) посредством «бесцельной квантовой отрыжки». Есть ли в этом подходе какая-либо логика?

Подобное редукционистское исследование поможет нам понять смысл происходящего не больше, чем исследование частиц краски - понять потолок Сикстинской Капеллы - не говоря уже о безумной идее, объявляющей создателями картины частицы красок, из которых она состоит. Благодаря исследованию частиц краски можно понять, как создать новую краску, но не новую картину.

Если Краусс прав, и происхождение Вселенной действительно началось с бесцельной квантовой отрыжки, тогда такая же бесцельность присуща и нашему с вами разуму. Хотя автор, с некоторой очаровательной иронией, и предоставляет нам обоснованную причину сомневаться как в надежности человеческих мыслительных способностей, так и в истинности любых представлений, убеждений или утверждений ими производимых, включая и те, на которых держатся: понятие хиггсовского бозона, атеизм и, конечно же, мистификации. То есть науке противостоит не Бог, а крауссовский атеизм.

Философ Людвиг Витгенштейн указывал на невозможность найти смысл системы в ней самой. Поэтому смысл Вселенной можно найти там, где его находили Ньютон и Максвелл в Боге. Что мы скажем о бозоне Хиггса? Все просто: Бог его создал, Хиггс предсказал, а ЦЕРН нашёл. Мы справедливо отмечаем два последних факта, так что же с первым?

Ответ на этот вопрос, данный Джеймсом Максвеллом, начертан на двери самой известной в мире физической лаборатории: Кавендишской, расположенной в Кэмбридже: «Велики дела Господни, вожделенны для всех, любящих оные».[6]